ChemNet
 
Химический факультет МГУ

Краткое содержание курса лекций "Введение в историю и методологию химии"

Некоторые интересные факты из истории Московского университета

Из проекта об учреждении Московского университета (январь, 1755 г.).

"1. На содержание сего университета и при оном гимназии довольно десяти тысяч рублей в год.

6. Каждый профессор должен по крайней мере два часа в день, выключая воскресные и в табели предписанные праздничные дни, также и в субботу, в университетском доме публично и не требуя за то от слушателей особливой платы о своей науке лекции давать, кроме того, вольно ему за умеренную плату кого хочет приватно обучать, только чтоб оттого в его публичных лекциях никакой остановки и препятствия не происходило.

13. По окончании каждого месяца выбрать день субботный, в который профессорам, согласясь между собою, заставлять студентов приватно диспутироваться и задавать им для того тезисы, которые за три дни наперед прибивать к дверям большой аудитории, дабы желающие то предприять заблаговременно приготовить могли.

22. Каждый студент должен три года учиться в университете, в которое время все предлагаемые во оном науки, или по крайней мере те, которые могут ему служить к будущим его намерениям, способно окончать может, а прежде того сроку никого против его воли и желания от наук не отлучать и к службе не принуждать...

42. Всем профессорам, учителям и прочим университетским служителям иметь жительство свое в близости от университетскаго дому и гимназии, дабы в прохаживании туда и назад напрасно время не теряли..."

Д. И. Фонвизин "Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях" (учился в 60-е гг. XVIII в.).

"...Остается теперь мне сказать об образе нашего университетского учения; но самая справедливость велит мне предварительно признаться, что нынешний университет уже не тот, какой при мне был. Учители и ученики совсем ныне других свойств, и сколько тогдашнее положение сего училища подвергалось осуждению, столь нынешнее похвалы заслуживает. Я скажу в пример бывший наш экзамен в латинском классе. Накануне экзамена делалося приготовление; вот в чем оно состояло: учитель наш пришел в кафтане, на коем было пять пуговиц, а на камзоле четыре; удивленной сею странностию, спросил я учителя о причине. "Пуговицы мои вам кажутся смешны, - говорил он, - но они суть стражи вашей и моей чести: ибо на кафтане значат пять склонений, а на камзоле четыре спряжения; итак, - продолжал он, ударяя по столу рукою, - извольте слушать все, что говорить стану. Когда станут спрашивать о каком-нибудь имени, какого склонения, тогда примечайте, за которую пуговицу возьмусь; если за вторую, то смело отвечайте: второго склонения. С спряжениями поступайте, смотря на мои камзольные пуговицы, и никогда ошибки не сделаете". Вот какой был экзамен наш!..."

Е. Ф. Тимковский "Из воспоминаний".

"Кто из россиян не знает, в каком страшном положении, в каком плачевном виде была Москва, по выходе из нее мстительных полчищ французских... Между развалинами пустых домов и палат, закоптевших от дыма, по черным улицам побежал я тотчас в университет. Одни опаленные стены сего достославного храма наших муз стояли передо мною, как вещий скелет славного человека, и в самом истлении поучающего своих потомков...

Встреча моя с товарищами была истинно трогательна; но их осталось уже немного. Волею правительства, на то время отменено было постановление, чтобы казенные воспитанники, по окончании университетского курса, прожили в ученом звании (так-то оно привлекательно) по крайней мере шесть лет. Вследствие такого разрешения, многие студенты и ученики тогда же поступили в службу, военную и гражданскую..."

А. И. Герцен. Московский Университет (глава из романа "Былое и думы").

"...Ректором был тогда Двигубский, один из остатков и образцов допотопных профессоров или, лучше сказать, допожарных, то есть до 1812 года. Они вывелись теперь; с попечительством князя Оболенского (окончилось в 1825 г.) вообще оканчивается патриархальный период Московского университета. В те времена начальство университетом не занималось, профессора читали и не читали, студенты ходили и не ходили, и ходили притом не в мундирных сюртуках..., а в разных отчаянных и эксцентричных платьях... Профессора составляли два стана, или слоя, мирно ненавидевшие друг друга: один состоял исключительно из немцев, другой из не-немцев. Немцы, в числе которых были люди добрые и ученые, вообще отличались незнанием и нежеланием знать русского языка, хладнокровием к студентам, духом западного клиентизма, ремесленничества, неумеренным курением сигар и огромным количеством крестов, которых они никогда не снимали. Не-немцы, с своей стороны, не знали ни одного (живого) языка, кроме русского, были отечественно раболепны, семинарски неуклюжи, держались... в черном теле и вместо неумеренного употребления сигар употребляли неумеренно настойку...

Двигубский был из не-немцев...Когда он, бывало, приходил в нашу аудиторию... с Рейсом, выписанным из Германии за то, что его дядя хорошо знал химию, с Рейсом, который читая по-французски, называл светильню baton de coton (хлопчатобумажной палкой вместо: "cordon de coton" - хлопчатобумажным фитилем), яд - рыбой (poisson - рыба, poison - яд), а слово "молния" так несчастно произносил, что многие думали, что он бранится, - мы смотрели на них, как на собрание ископаемых...

...Федор Федорович Рейс, никогда не читавший химии далее второй химической ипостаси, то есть водорода! Рейс, который действительно попал в профессора химии, потому что не он, а дядя его занимался когда-то ею. В конце царствования Екатерины старика пригласили в Россию; ему ехать не хотелось - он отправил, вместо себя, племянника..."

"Учились ли мы при всем этом чему-нибудь, могли ли научиться? Полагаю, что "да". Преподавание было скуднее, объем его меньше, чем в сороковых годах. Университет, впрочем, не должен оканчивать научное воспитание; его дело - поставить человека a meme (самому) продолжать на своих ногах; его дело - возбудить вопросы, научить спрашивать. Именно это-то и делали... профессора...Но больше лекций и профессоров развивала студентов аудитория юным столкновением, обменом мыслей, чтений: Московский университет свое дело делал..."

И. А. Гончаров. "Воспоминания" (об учении в университете в 30-е гг.).

"...Надо аккуратно посещать лекции, чего, говорят в новое время (70-е гг.) в точности не соблюдают, и что будто бы к этому преподаватели относятся снисходительно или равнодушно. В мое время этому бы не поверили. Конечно, и у нас бывали отсутствующие, или случайные , или ленивые, но процент их так был незначителен, что это отсутствие было незаметно, и аудитории были полны..."

А. Н. Афанасьев. "Московский университет (1844 - 1848 гг.)".

"Попечителем в это время был граф С. Г. Строганов, а инспектором студентов П. С. Нахимов, брат адмирала, синопского героя. Это было едва ли не самое счастливое время Московского университета по отсутствию всяких стеснений и формализма, которыми так любят щеголять в наших учебных заведениях...

Граф... всегда был учтив и вообще всегда и во всем умел держать себя с благородною гордостью хорошо образованного аристократа; он не принуждал нас быть вытянутыми и застегнутыми во время лекций - и это много значило в наше время. Были случаи, что граф помогал бедным студентам, давая им взаймы свои деньги для своевременного взноса в Московский университет за слушание лекций...

Нахимова мы все от души любили, да и он любил студентов, как своих детей... Как военный человек, с раннего утра был он уже в форменном сюртуке, застегнут на все пуговицы, навытяжку; волоса его были подстрижены, елико возможно, низко - под гребенку, с небольшим хохолком спереди. Как моряк, он любил выпить лишний стакан рома и всякий день уже с утра, бывало, отдает этот долг старинной привычке. Он осматривал всякого студента, попавшегося ему на глаза, и, если что было не по форме, тотчас же делал распекание. Покажутся ли серые панталоны, белые воротнички или... длинные волосы - краса, которой многие так гордились, - Платон Степаныч (которого шутя называли Флакон Стаканыч, намекая на его любовь к крепким винам) пускался вдогон за ним, ...и дело кончалось наставлением и угрозою посадить в другой раз в карцер. В пример, как должно носить волоса, он всегда указывал на свою собственную прическу..."

Н. А. Белоголовый. "Из моих воспоминаний о Сергее Петровиче Боткине".

"Университеты переживали в конце царствования императора Николая I, как известно, тяжелые годы; мы же как раз попали в этот печальный период их истории... Сугубая внешняя формалистика господствовала во всех мелочах, и мы почувствовали ее на первых же шагах. Лишь только мы облеклись в студенческую форму - мундир, шпагу и крайне неудобную треуголку, инспектор собрал всех, поступивших на первый курс, в большую актовую залу, прочел наставление об обязательных для студентов правилах благонравия, ...подробнее всего остановился на том, как мы должны отдавать честь на улицах своему начальству и военным генералам... Это была, можно сказать первая наша лекция в университете..."

"Большою любовью пользовался у студентов профессор Н. Э. Лясковский, читавший фармацию и фармакогнозию, хотя предметы эти не имеют первостепенного значения в ряду медицинских наук, но он обладал солидными знаниями и горячо заботился о насаждении их и в своих слушателях, а так как при этом отличался необыкновенною мягкостью характера и редкою доступностью, то студенты часто обращались к нему с разъяснениями разных недоразумений, посеянных в них неудовлетворительным преподаванием химии, и он всегда охотно и с большим терпением удовлетворял их просьбы. Видя наше невежество и беспомощность, он однажды предложил желающим заняться практически химиею и для этого приходить в свободные часы и в праздники в лабораторию, где он даст нам реактивы, познакомит с элементарным анализом и затем откроет возможность к самостоятельным работам даже в области органической химии.

Потребность эта нами так сильно сознавалась, что тотчас же выискалось на первый раз человек 20 охотников, и мы ревностно набросились на эти упражнения в подвале лаборатории; но эта попытка длилась не больше недели, и затем нас вежливо выпроводили из лаборатории; говорили потом, что профессор химии рассердился на Лясковского за то, что последний вторгнулся в его область, и между ними вышли неприятности..."

Н. Ч. Чаев. "Отрывки из воспоминаний. Празднование столетия Московского университета."

"...Сообщу здесь песню, певшуюся хором в сороковых и пятидесятых годах студентами... пели ее на известный всем голос: "Слава богу на небе, слава".

Вот она; начало не помню:

...А как будете, дети, студентами,
Не ломайте голов над моментами,
Будьте ближе, друзья, с ассистентами...
А как кончите курс эминентами (eminentia, лат. - возвышенный),
Замените дипломы патентами,
Говорите всегда комплиментами, -
Наградят вас чинами и лентами,
Обошьют вам зады позументами.

После каждого стиха всем хором пели мы: "Слава"..."

Каблуков И. А. "Из воспоминаний о химии в Московском университете с семидесятых годов XIX века".

"Химия в Московском университете в первые годы его существования, даже в первые десятилетия его существования, была в загоне. Так обстояло дело до... прихода в университет Владимира Владимировича Марковникова... За два года до моего поступления в университете были организованы занятия по химии, и по настоянию В. В. Марковникова, были введены обязательные занятия по качественному анализу и органической химии...

Никогда я не забуду то утро в сентябре 1876 г., когда я первый раз шел в Московский университет и считал, что все встречные должны мне завидовать, потому что я студент Московского университета, и я не ошибался..."

(Факты взяты из книги серии "Память": Московский университет в воспоминаниях современников. Сборник. (Сост. Ю.Н. Емельянов), 1989.).


Сервер создается при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований
Не разрешается  копирование материалов и размещение на других Web-сайтах
Вебдизайн: Copyright (C) И. Миняйлова и В. Миняйлов
Copyright (C) Химический факультет МГУ
Написать письмо редактору